Свет в кабинете с наступлением вечера стал приобретать совершенно иные тона, смягчаясь и пресыщаясь золотистым цветом. Солнечные лучи стелились по деревянному полу слабой дымкой из тепла, то и дело разбиваясь о тени многочисленной мебели. Среди них были массивный шкаф и многосекционный комод, перенесенные сюда из переполненного подвала. Тяжеловесные фолианты мрачного содержания, тонкие приборы, скованные крепкими футлярами, редко используемые инструменты – все это пряталось в темном нутре ящиков, на полках за массивными створками, которые можно было запереть на ключ. Иногда хозяйка борделя чувствовала себя мелким поставщиком, вынужденным ютиться в затхлой комнатушке, чтобы варить дешевую дурь. Бордель уже давно перестал быть комфортным и безопасным местом для того, что творила здесь Райн.
Женщина опустилась в плетеное кресло и закинула ноги на стол. Сумбурному потоку мысли мешала прийти в порядок неутихающая головная боль, которую госпожа Рун, в отличие от Лиры, не смогла бы заглушить лекарствами. Все, что ей оставалось – достать из ящика в столе свежий табак, набить им трубку и закурить, охлаждая благородной отравой накаленные нервы. Иногда ее всерьез выводило из себя это их с Кридом взаимное бессилие друг против друга. Союз был слишком выгоден обоим, чтобы так просто, поддавшись блажи, начать ломать внутри тандема хребты. А так как терпеть и держать все в себе не лучшая идея, приходилось сублимировать. Играть друг у друга на нервах и трахаться всласть – вот их выход. Дракон развлекался, раз от раза выводя Мамочку на целый каскад эмоций, причем делал это крайне умело, стоило отдать ему должное. С полукровкой он танцевал на минном поле: одно неверное движение и взрывом женщину срикошетит в обратную сторону. Райн реагировала, велась на каждую провокацию, но иногда ловила себя на том, что ждет, когда Крид ошибется и почва уйдет у них из-под ног. В свою очередь самого старейшину она не боялась, даже когда видела в его глазах неподдельное желание взорвать ей голову, телепортировав в череп что-нибудь чужеродное. В конце концов, причинить ей вред он смог бы лишь напав внезапно, а на это был способен кто угодно. О нет, она считала его опасным, и вряд ли захотела бы с ним враждовать, а тем более драться, но не боялась. Закатывала грандиозные скандалы, кидалась на мужчину с кулаками, доводила до бешенства, но знала, что тот ничего не сделает. Дело было не в мягкотелости или самоконтроле Каэля, а скорее в способности Райн стоять на краю бури. Пожалуй, госпожа Рун могла бы смело бить четвертого старейшину по яйцам вместо приветствия, и пинать его по больным мозолям – все равно не добилась бы нужного эффекта. Да и никогда бы не поступила так с Каэлем (хотя бы потому что берегла целостность своих зубов), ибо питала к нему предельное чувство, на которое была способна – уважение. Один из немногих факторов, что глушили в Райн львиную долю нездоровых порывов.
Бордель загудел громче. Обслуга носилась по коридорам, гремя подносами и бутылями. И чем сумбурней становилась суета за дверью кабинета, тем веселей звенел смех гостей и куртизанок. Изо всех уголков огромного здания лилась музыка, пробуждая интерес прохожих и завлекая новых посетителей на праздный вечер.
Пульсация черного солнца на плече стала едва ли не физически ощутимой, и Мамочка, закинув руки за голову, уставилась прозрачным взглядом в потолок, смотря, как сизый дым ее дыхания плавно поднимается вверх. Она размышляла о переменах. Вынужденная воспринимать время один к одному, женщина наблюдала, как годы летят мимо, не привнося в ток жизни ничего нового. Не только в ее личный поток, конечно. Когда по Вартаису разнеслась новость о пропаже богов, поднявшая настоящую панику, Райн почему-то вздохнула с облегчением. Может, дети, оставшись без родителей, наконец-то начнут расти. Ход событий завертелся, нагнетая мощь, и тут появился ар’джас с хелис подмышкой. Оставалось надеяться, что оказавшись наедине с полукровкой, дракон развяжет наконец-то свой язык.
Дверь кабинета скрипнула, впуская рыжего повесу. Непринужденный лепет уже не раздражал, а скорее нагонял тоску, ведь Крид прекрасно знал, как отходчива Рун. Решение касаемо Лиры давно было принято, в конце концов, когда это Мамочка отказывалась от юных прелестниц? Настораживала лишь неприкрытая тревога, с которой дракон просил убежища для хелис. Чего он боится? Нет в Пархине для женщины места безопасней Орхидеи, как бы странно это не звучало. Здание в центре города, вооруженная до зубов охрана, подставные куртизанки, разбирающие каждого посетителя чуть ли не на составные части, теневой персонал, да и сама Райн. В королевском дворце совершить преступление проще, чем в борделе. Если угроза реальна, то Мамочка обязана о ней знать.
Но Крид опять ничего не сказал.
- Проклятье, Каэль! – Взревела Райн, вскочив на ноги. Кресло с грохотом завалилось назад, ударив по широкому стеллажу. С полок посыпались книги, одна из которых грозила приземлиться на женщину, но та отбила ее наотмашь, не отрывая налитого кровью взора от дракона. Собирая остатки самообладания, Рун из последних сил старалась не сжать руки в кулаки. – Ты свою рожу видел в зеркало? Предлагаешь мне остаться в неведении, светя таким перепуганным еблом? – Ее голос вдруг стал глубоким, гулким и обрел эхо, а произнесенные слова казались ощутимыми и оглушающими. Эту врожденную особенность в ярости полукровка не контролировала, а возможно не хотела, стремясь доораться до мужчины. – Почему я должна быть спокойна и уверена, если ты ни в чем не уверен?!
Не успев себя остановить, Райн бросилась на ар’джаса. Буря эмоций, сдерживаемая целый день, хлынула через край, требуя выхода. Однако внезапный порыв ярости был в большей мере провокацией. Дракон отшвырнул от себя женщину, благо был достаточно для этого силен. Обычный мужчина с хозяйкой борделя не совладал бы, ибо мощи в ней было столько же, сколько и дури. Рун отлетела спиной на стол и едва успела вцепиться в столешницу, чтобы не окончить свой полет на полу под горой книг. Удар отрезвил ее, но нисколько не успокоил.
Едва лишь Райн начала приподниматься, как дракон сгреб ее со стола за глотку и впечатал спиной в книжный стеллаж. На этот раз ему пришлось отбивать свободной рукой книги, хлынувшие с полок водопадом. От удара у Рун перехватило дыхание, а заколка, слетевшая на пол, освободила смоляную гриву. Женщина хрипло засмеялась, растягивая голодный оскал. Еще ни одни переговоры с Кридом в этом кабинете не закончились мирно и без ущерба имуществу борделя. В сущности то, что сейчас происходило, в их тандеме и называли «переговорами».
Хватка на горле ослабла, заставив полукровку судорожно вздохнуть. Они оба этого хотели, и пять минут назад, закрывая за собой дверь, ар’джас знал, чем это обернется. Райн вцепилась рукой в рыжие патлы, чтобы притянуть к себе лицо дракона и наградить откровенно грубым поцелуем, едва ли не до крови кусая ему губы. Мысли химеры были совершенно недвусмысленными. Сквозь рокот крови в ушах она смутно услышала треск рвущегося шелка и стук пуговиц о деревянный настил. Крид оторвал женщину от пола, и она послушно обхватила его бедра ногами. Очередная книга свалилась на стол, разбив зажженную лампу, от чего масло в ней вспыхнуло, и пламя моментально перекинулось на близлежащий фолиант. Все правильно, дракон без огня никуда.
Каэль вошел в нее резко, не под самым приятным углом, но когда они были нежными? Одной рукой Райн вцепилась в полку, чтобы ар’джас амплитудой движений не разодрал ей оголенную спину о деревянный стеллаж. Да пусть все сгорит к чертовой матери! И книги, и кабинет, повеса с выводком куртизанок, и сам бордель и Мамочка вместе с ним. А пока пламя ярится, Райнелла напоет дракону его любимую мелодию из ее надрывных стонов.
